Ничто не предвещало. Собственно, как обычно.
Идем вечером по набережной, мимо Ленты. Мило о чем-то беседуем. Собственно, как обычно.
Внезапно, прозорливый Туров обращает мое внимание на двух юных товарисчей, кои спокойно сидят на корточках около газонной оградки, пьют какую-то шнягу, курят и трындят. Один такого быдловато-металлюжного вида, с хвостом даже, в косухе, кожаных штанах и казаках. Второй в белой толстовке с капюшоном и, кажется, скейтерских кедах. Первой моей мыслью, когда я их увидела, было: "епта, они кажется курят камень". Но Владимир предположил несколько иную вещь. Он сделал заговорщицкое лицо и сказал: "Никого не напоминают?" После минутного ступора, в ходе которого мы уже свернули за угол к метро, до меня дошло: "ТАКИ ДА! Блеять." Но этим все не ограничилось.
Мимо нас проносятся эти гоблины красавцы на крейсерской, ебаный насрать, скорости, и металлюжко второму орет, отмахиваясь, причем высоким истерическим голосом, с надрывом таким трагическим: "Не трогай меня! Не трогай меня никогда! Отстань от меня! Уйди!" У меня отваливается челюсть. Вова и Оми пытаются меня успокоить. Гоблины носятся друг за другом с воплями. Меня сгибает пополам. Страшно жить, блеять.
Ну ладно, хрен бы с ними. Попила бы травки пару дней, проснулась бы несколько раз в кошмаре, и забыла бы. Но. Я бы даже сказала, Но! Еще через несколько минут, когда мы спускались в переход, мы снова узрели беленькую кофточку, а с ним еще одного чувака, третьего уже, но в пальто, гадах и с длинным хаером. Ащ-ащщщ просто, короче. Они спускались прямо перед нами, и скейтер третьему что-то возмущенно втирал, на что третий ответил: "да ладно, ты чо, он же педик, он всем дает".
Сукаблять. Тудыть их в качель. Ненавижу нахуй >.< За что?! У меня больше нет мозга. Аминь.
п.с. И вот, идем мы с Вовой уже обратно, проводив Оми до метро. Я иду и хуею. Громко так хуею, на всю набережную, блеять. А Вовка мне и говорит: "да ну, эт еще что. Возвращаюсь я тут с пары посреди дня, часов эдак в одиннадцать, сажусь в метро на Горьковской. На Петроградской открываются железные двери, и в вагон падают два мужика, лет по сорок, один в пальто и брюках, второй в джинсах и спортивной куртке. Причем, именно падают. В поцелуе! (Блеять! - прим.авт.) Падают и лежат. Две сука остановки! На первой открываются двери, народ в дверях залипает на это дело, чертыхается, и входит в соседние. На второй тот, что сверху, в пальто, отжимается от пола на вытянутые руки и произносит: "Ну ладно, хватит, а то здесь люди"."
Финиш. Просто финиш.
Этот мир принадлежит пидарасам.